Злодеяния ОУН-УПА коснулись и нашей семьи, черной лентой прошли через наше с сестрой детство.

Когда в 1941 году грянула война, мой отец, Иван Васильевич Матрунич, ушел в партизаны. Все это держалось в большом секрете, так как жили мы на Ровенщине, где после оккупации лютовали националисты.

Отец воевал в соединении И.Федорова в отряде разведки, где командиром был Г.А.Мусиенко. Многие люди поддерживали советских партизан, помогали чем и как могли. В селах были организованы тайные явочные квартиры, наблюдательные посты, пункты сбора продовольствия и медикаментов. Благодаря оперативной информации от населения партизаны всегда знали о дислокации немцев и наносили им ощутимые удары, оуновцы же очень редко вступали в открытый бой с партизанами. Они, как и немцы, панически боялись лесных красных мстителей.

В оккупированном немцами селе Зурно Березновского района работал спиртзавод. Спирт в годы войны имел особенно большую ценность. Это и лечение многих простудных заболеваний, да и в хирургии без него не обойтись. Немцам нужен был дармовой спирт, но партизаны тоже не зевали. В селе была организована явочная квартира, где тайно, под носом у врага накапливался спирт, и только известными партизанам тропами переправлялся в отряд.

Однажды трое партизан снова направили в разведку в г.Березно и село Зурно. На обратном пути они должны были забрать очередную партию спирта. Был среди них и мой отец. Они подходили к селу морозной ясной ночью. Бандеровскому дозору, замаскированному возле села, удалось выследить партизан и донести полицаям и немцам. Начался неравный бой. Немцы на открытой местности оцепили партизан плотным кольцом. В жестокой схватке двух партизан было убито, а моего отца, раненого, без сознания, взяли в плен, а потом отвезли в комендатуру г.Березно.

Холодным зимним утром немцы и полицаи привели отца в чувство. После допросов, не добившись никаких показаний, нацепили на шею табличку с надписью "Смерть партизанам", водили его, избитого и босого, по трескучему морозу под усиленным конвоем по улицам нашего города, чтобы запугать население.

Едва наступил вечер, в окно сельской хаты тихо постучали. "Собирайся, Оля, медлить нельзя!" - тихо скомандовал пришедший. Мать вмиг собрала нас - двухлетнюю сестру и меня, младенца. На улице стояла лошадь с уздечкой и поводьями. Посыльный от партизан нас троих усадил на нее, и мы быстро растаяли в снежной пучине. Мать хорошо знала глухую прямую тропу в дальнее село Данчимост, откуда она была родом. К рассвету мы благополучно добрались в это село и, никем не замеченные, поселились у родственников. Только благодаря этому мы остались живы.

От предателей-бандеровцев узнали немцы фамилию отца, местожительство его семьи. На рассвете примчались в Зурно, но там нас уже не было. В злости утащили со двора, что могли, а хату сожгли. Через неделю побоев и допросов моего отца расстреляли. Жители Березно тайно похоронили его на городском кладбище.

Когда я подрос, еще из детского дома ездил в Березно и искал следы отца, его могилу. Но в то время было не до того. До 1954 года на Ровенщине еще выкуривали из лесов остатки оуновских банд.

Защищая свою землю от фашисткой чумы и бандеровцев, люди клали на алтарь победы самое дорогое - жизнь. Эта трагическая история гибели отца, как и тысяч других, так и осталась бы неизвестной.

Но в зрелом возрасте мне удалось познакомиться с Героем Социалистического Труда первым секретарем Каховского горкома партии Г.А.Мусиенко. В беседе Геннадий Андреевич вспомнил о зурневских эпизодах. О тех, кто сложил свою голову в борьбе. Среди них и мой отец. И вдвойне больно, когда поднимают на щит гитлеровских пособников из ОУН-УПА.

Нельзя допустить этого! Наши родные гибли не для этого. Они гибли за цветущую и богатую Украину, за счастье своих детей и внуков.